В годы Холодной войны, а также после неё на Западе в среде эмиграции, запятнавшей себя сотрудничеством с нацистской Германией, распространилось два интересных мифа. Первый — мол, Великой Отечественной войны не было, а была война Гражданская, уже вторая по счёту. Т.е. бывшие граждане СССР, освобождённые немцами от «эНКэВэДе и колхозов», вели борьбу на стороне немцев против сталинского «сатанинского режима» и других своих обманутых сограждан ещё по инерции защищавших Сталина. Как бы «правильные» русские с немецкой помощью воевали против «неправильных» сограждан. Косвенным доказательством этому служит огромное количество советских коллаборационистов и создание из них многочисленных армий. Этот миф переходит из уст в уста среди потомков эмигрантов первой волны (т.е. белоэмигрантов), которые в годы ВОВ продолжили борьбу со своим народом уже под нацистскими знамёнами.
Второй миф – на восточном фронте между двумя кровавыми диктаторами: Сталиным и Гитлером была т.н. «Третья Сила», а именно советские коллаборационисты во главе с Власовым. Эта «Третья Сила» была легитимной, божественной, морально обоснованной и желанной всеми советскими народами, но волею судеб царству её не суждено было случиться. Этот миф был рождён и держался в последышах власовского движения.
Эмиграция всех мастей из бывшей Российской империи была разбросана по Европе и Америке и мечтала о борьбе с большевизмом, а точнее о захвате власти. Реальный шанс был, если на СССР нападёт другая страна. Обострённые отношения СССР с Германией толкнули воинственную часть эмиграции на сотрудничество с немецкими спецслужбами и властями. В седых головах тлелась надежда получить власть над непокорным народом из рук оккупантов в случае немецкой победы. Однако немцы вели себя очень сдержанно и умно, никаких обещаний не давали — с какой это стати, завоевав СССР, они отдали бы территорию в управление каким-то жалким эмигрантам, не сумевшим в гражданскую войну победить «красных» и вышвынуртых вон из своей страны? Тем не менее, информацией консультативного характера и шпионами немцы пользовались весьма охотно.
Русская белоэмиграция снюхалась с немецкими нацистами давно. Часть белоэмигрантов имела немецкие корни, многие также ненавидели евреев, создателей, по их мнению, большевизма. Есть сведения, что в доме белоэмигранта бывшего генерал-майора белой армии В.В. Бискупского после неудачного «пивного путча» в Мюнхене в 1923 году скрывался Адольф Гитлер. Сам Бискупский был лично знаком также с Гиммлером и Розенбергом, поддерживал отношения с Военным министерством, Министерством пропаганды, Гестапо, иностранным отделом НСДАП. Колоритная личность! В 1920 году эмигрант Бискупский участвовал в капповском путче в Германии, стал одним из руководителей общества «Ауфбау», созданного по инициативе Э. Людендорфа с целью налаживания контактов русских правых с немецкими националистами. А первые свои сношения с немцами он начал в 1918 году в войсках Скоропадского. В 1937 году Бискупский возглавил единое Управление делами русской эмиграции (УДРЭ), которое объединяло всех русских белоэмигрантов в пределах Третьего Рейха.
В 1938 году русские белоэмигранты, под предводительством генерал-майора белой армии Антона Васильевича Туркула, создали т.н. профашистский «Национальный Фронт». 18 мая 1938 г. в Берлине на конференции он сказал: «Наши друзья и союзники — фашисты всех стран и народов, в которых горит их национальная честь, в которых сильна их национальная правда и которые понимают и отдают должное и чужой чести и чужой правде. Не использование и эксплуатацию, но взаимное уважение и добросовестный мир и союз — вот, что мы ждем и что мы видим от фашистской идеи». По воспоминаниям Туркула «…еще до начала войны предполагалось создать авторитетный центр в эмиграции, который сумел бы доказать противостоящим Советскому союзу странам выгодность для них включения элемента гражданской войны в их войну против СССР. Планировалось в срочном порядке выбрать кандидатуру будущего российского главнокомандующего и поставить его во главе эмигрантского национального центра». Хорошая услуга! Однако страны, проявляющие агрессивные намерения против СССР – Германия, Япония, Польша что-то не стремились начать свою войну в сотрудничестве с таким «центром». Идея заглохла
Накануне немецкого вторжения в СССР, 21 мая, начальник германского отдела Русского Общевоинского Союза (РОВС — крупнейшая белоэмигрантская полувоенная организация) генерал Лампе, уже зная о планах немцев, предложил немецкому Главному командованию сотрудничество в борьбе против СССР. Немцы даже не удосужились ответить. Тогда уже в первые недели войны Лампе повторно обратился — письмом к Браухичу и ещё 5 июля самому Гитлеру. Ему вежливо ответили, что привлечение эмиграции не предвидится. Тогда Лампе издал приказ — пусть каждый член РОВС действует по своему усмотрению, сохраняя связи с организацией.
Эмигранты и их дети потянулись записываться добровольцами на восточный фронт. Французский отдел РОВС зарегистрировал более 1,5 тыс. заявлений. Большой наплыв желающих поквитаться с большевиками и отбить свой имущество и привилегии был в Болгарии, а самый крупный в Югославии. Тем не менее, немцы взяли далеко не всех — из европейских стран служило всего несколько сотен белоэмигрантов в качестве переводчиков. Вербовкой в переводчики занялось т.н. «Русское представительство» («Vertauernschtelle fur Russische Flucht Linge») под руководством Сергея Таборицкого, начальником у которого был Бискупский. Сам Таборицкий был членом НСДАП (!), избегал говорить по-русски, вёл политическое наблюдение за белоэмигрантами. Многие волонтёры были отсеяны: непригодны по возрасту и состоянию здоровья, да и доверия к русским не было. Через руки Таборицкого только в 9-ю армию (группа армий «Центр») прошло 110 белоэмигрантов. В другом источнике находится такая информация — около двухсот русских эмигрантов из Франции попали в главный штаб группы армий «Центр», корпуса и дивизии. Среди них были русские, русские немцы, прибалтийские немцы, прибалтийцы. Эти люди стали переводчиками, иногда даже высокопоставленными – так, Борис Николаевич Карцов, русский немец, стал зондерфюрером-К (капитан), переводчиком в отделе «1С» (разведка) в штабе 9-й армии. По совместительству он являлся личным переводчиком командующего армией генерал-полковника Штрауса.
Переводчики помогали в опросе пленных, подозрительных, налаживании связи с местным населением, организации подразделения из коллаборационистов. Часть переводчиков были скрытыми резидентами немецких спецслужб – они имели агентов, которые собирали сведения о настроениях населения, наличия партизан и проч. Часто переводчики доводили до немцев жалобы населения, просьбы. Некоторые, из патриотических чувств, старались максимально облегчить жизнь населения, а некоторые нажиться на чужом горе или выслужиться, подводя людей под расстрел или концлагерь. Есть информация, что спустя несколько месяцев немцы отозвали русских переводчиков-белоэмигрантов из армии, запретили ношение формы. Делаю предположение, что выгнали всё же не всех, а поводом стало возмущение по поводу оккупационной политики.
Ещё белоэмигранты могли служить на восточном фронте в абвере в качестве резидентов, т.е. разведчиков. Эти люди на оккупированной территории работали под прикрытием немецких фирм, институтов, даже под прикрытием труппы артистов театра (!). Разведчики возглавляли штатные контрразведывательные резидентуры, были мелкими начальниками, вербовали советских людей в Абвер. Например, в Николаевской области, в селе Новая Одесса действовала резидентура под видом филиала немецкого исследовательского рыбного института «Фишварт». Во главе стоял белоэмигрант Триколич. Такие разведчики отыскивали коммунистов, партизан, сочувствующих советской власти, саботажников немецких порядков.
Кроме переводчиков и разведчиков белоэмигранты могли служить и в немецких войсках, но только в иностранных легионах германской армии. Туда они попадали как граждане той страны, которая выставляла легион.
Много организованных эмигрантов было в Югославии (Королевстве Сербов, Хорватов и Словенов). Весной 1941 года немецкое оккупационное правительство передало власть над русской эмиграцией в Сербии бывшему генерал-майору белой армии Михаилу Фёдоровичу Скородумову, который возглавлял местный отдел РОВС. Он обратился к немцам с предложением о создании русской дивизии из эмигрантов для отправки на восточный фронт. Предполагалось создать на базе этой дивизии русскую армию из пленных и местных. Естественно, он получил резкий отказ. Однако вскоре начальник штаба вермахта на Юго-Востоке полковник Кевиш разрешил Скородумову создать русскую охранную часть (корпус) для службы только в пределах Югославии для борьбы с партизанами Тито.
Но Скородумов обманул немцев… Он начал 12 сентября 1941 года шумную кампанию по созданию русской части, приказ заканчивался словами: «Я поведу вас в Россию!». Эмиграция всполошилась, посыпались заявления на вербовку, даже дряхлые старики и однорукие инвалиды, достав свои изгнившие мундиры, записывались в корпус. Хотелось, видимо, перед смертью поглядеть на Родину-матушку и внушить себе, что жизнь прожита не зря. Заявления пришли из Франции, Польши, Греции, Италии. Судя по всему, в эмигрантских кругах речь шла о формировании никак не меньше армии, т.к. немецкое посольство в Белграде послало в Берлин шифровку: «В Белграде русский генерал Скородумов сформировал национальное правительство, формирует армию, и даже назначил командующего Флотом». Весь этот цирк, естественно, не понравился немцам, последовал логичный ответ — «Немедленно арестовать генерала, правительство и армию разогнать, начальника штаба полковника Кевиша и офицеров гестапо сместить». Скородумов был арестован на три недели. Ему сообщили, что разъярённый Розенберг требовал даже повесить своевольного русского генерала. После выхода из тюрьмы он в знак протеста якобы становится сапожником. Правда поначалу он вынужден был подписаться вот под какими унизительными словами: «Я, нижеподписавшийся, начальник Бюро по защите интересов русской эмиграции генерал Скородумов, даю честное слово русского генерала, что буду молчать и ни одного слова не скажу о немецкой политике на Востоке». Истинно русский «патриот» эмигрантского розливу, царский офицер, белый генерал, местный глава эмиграции. Даже в 1948 году, когда уже все знали о зверствах нацистов, при написании мемуаров Скородумов называл истинными русскими патриотами ту часть эмиграции, которая: «…бросила все, чтобы вновь взяться за оружие и продолжить борьбу с большевиками».
Осиротевшее воинство возглавил бывший генерал-майор Штейфон, из семьи крещённых евреев. В начале 1943 года Русский (Охранный) Корпус (РОК) был интегрирован в вермахт. Корпус занимался охраной коммуникаций и совместно с оккупационными войсками карательными акциями. Эмиграция снова всполошилась, когда для пополнения поступило несколько сотен советских военнопленных. Теплились надежды, что теперь-то будет отправка на восточный фронт и создание русской армии из неисчисляемых лагерей советских военнопленных. Как оказалось, бывшие военнопленные оказались не очень надёжными солдатами, они явно не разделяли белогвардейские идеи. В конечном итоге корпус так и остался охранной карательной частью до конца войны и не попал в Россию. Наоборот советские войска пришли освобождать Югославию от всякой нечисти. Всего через корпус прошло 17 тыс. человек.
Русская водка и женщина…
Захватив Францию, немецкие нацисты создали там русскую белоэмигрантскую организацию — Русский представительный комитет с ярко выраженным, так сказать, националистическим настроем, а точнее антирусским. Комитет объеденил матёрых антибольшевиков. Руководителем в нём был Юрий Сергеевич Жеребков, кстати, внук одного из генерал-адъютантов Николая II (тоже «радетеля» за русский народ). Комитет просил немцев отпустить русских белоэмигрантов, вступивших во французскую армию и затем попавших в плен. Дело в том, что, ранее покорив Польшу, немцы отпустили из плена русских эмигрантов, принявших польское гражданство, вступивших в польскую армию.
За услугу надо было платить, и белая эмиграция во Франции на совещании 22 ноября 1941 года постановила всячески помогать Германии уничтожать СССР. Уполномоченный по делам русской эмиграции во Франции Ю.С. Жеребков выступил с пламенными речами и объяснял сущность патриотизма: «…вольные или невольные, английские и советские агенты… стараются разжечь в эмиграции ложное патриотическое чувство и постоянно твердят некоторым простакам: «Как, неужели вы, русские люди, радуетесь победе немецкого оружия? Подумайте, немцы убивают миллионы русских солдат, разрушают русские города, течёт русская кровь!» Есть даже такие, к счастью, очень малочисленные, которые уверяют, что долг русских — всеми силами поддерживать советскую армию, которая является русской армией, а Сталин — защитником национальных интересов. Тех же, кто с этим не соглашаются обвиняют в измене Родины… Да, течёт русская кровь, гибнут русские жизни, — но о них как-то меньше волновались, когда жидовское правительство в Москве уничтожало ежегодно ещё большее количество людей… Неужели же жизнь в европейских странах заставила вас забыть все ужасы большевизма и то, чем является сам по себе большевизм? Вспомните миллионы жертв советского террора, сотни тысяч офицеров и солдат, десятки тысяч священнослужителей, десятки миллионов русских рабочих и крестьян, уничтоженных той властью, которые некоторые уже готовы были бы принять за национальную! …Ни один истинно русский человек не может признать убийц Царя, убийц миллионов русских людей — национальным русским правительством и советскую армию — русской». Далее шло напутствие: «Патриот тот, кто, не ставя условий, идёт переводчиком, врачом, инженером и рабочим, со стремлением помочь русскому народу забыть большевистское иго и изжить страшный марксистский яд, пролезший ему в душу…». Жеребков слукавил насчёт царя – после того как «божий помазанник» была расстрелян большевиками, один только казачий генерал Краснов осмелился почтить память монарха, отказавшегося от своего народа, богослужением, за что на него сразу же набросилась с осуждением «белая» интеллигенция.
И самый убийственный лозунг «совести нации» — Жеребкова: «В интересах России, в интересах русского народа нужно, чтобы немцы сами, или же при посредстве ими же руководимого русского правительства, в течение ряда лет вели русский народ. Ибо после тех экспериментов, какие жидовский Коминтерн производил в течение четверти века над русскими, только немцы могут вывести их из полузвериного состояния».
Членство в комитете давало весомое преимущество – после 22 июня во Франции многие эмигранты, политические взгляды которых были туманны, были арестованы, даже жену Деникина сцапали, правда, не надолго. Потом все русские эмигранты, как подозрительные личности, должны были регулярно отмечаться в местной полиции, член же комитета был избавлен от этой процедуры.
Интересно ещё одно воспоминание члена белоэмигрантской организации НТС, который, кстати, воевал против СССР на пропагандистском фронте: «Мне памятен случайный разговор с солидаристом В.Д. Поремским зимою в 1941 году… Разговор происходил в Берлине за обедом в «Итальянском ресторане»… Поремский тогда работал директором на немецком радио, где числился и я. В то время меня раздирали внутренние сомнения о моей роли. Завязался разговор. Я высказал своё мнение — не пора ли бежать от грязного дела: хозяева требуют от нас призывать советских солдат сдаваться в плен немцам. Мало того, что это ведёт к поражению России, но мы ещё знаем нечеловеческие условия немецкого плена. Поремский не переставал жевать спокойно, слишком спокойно для русского патриота. Так мог жевать человек, у которого совесть в полной гармонии с поступками.
— Меня это ничуть не пугает. Я совершенно сознательно призываю. Главное — свергнуть большевиков.
— Но это захват России немцами!
— Пустяки. Идея солидаризма их растворит. В русской душе, когда жизнь будет поставлена на солидаризме, потонут немецкие чаяния захвата. Русская водка, русская песня, русская женщина, русское радушие хоть кого переделают…». Как известно, немцы на практике пользовались и русской водкой, и русской женщиной, но вот чаяния захвата чего-то не потонули…
Итак, все чаяния русской белоэмиграции поучаствовать в «освобождении» Родины, создать русскую (эмигрантскую) национальную армию и воевать на восточном фронте, а потом получить власть на оккупированных землях в свои руки, втесаться а оккупационную администрацию — рухнули. Несмотря на реальную посильную помочь захватчикам, облизывание им сапог и «пятых точек», германское правительство относилась к эмигрантам, как к дешёвым проституткам — использовать и выбросить.